Фруктовый пассаж. Рассказывая о жизни Одессы времен своей юности, о многих ее аспектах и проявлениях, Л. Утесов в книге "Спасибо, сердце" не прошел мимо такого своеобразного и колоритного зрелища, как базары. "Базаров было несколько: Старый, Новый, Привоз", - перечислял он. Короткий этот перечень можно и продолжить. Был еще, к примеру, возникший в самом начале прошлого века на месте нынешней площади Мартыновского Греческий базар, который Эдуард Багрицкий в стихотворении "Одесса" вполне справедливо связывает с пушкинской порой:

На Греческой площади рынок шумел,
Горели над городом зори,
Дымились кофейни, и Пушкин смотрел
На свежее сизое море.

Позже там, где сегодня сквер имени Кирова, возник Старый базар. Тут в 1830-х годах по проекту архитектора Г. И. Торичелли соорудили, как ныне сказали бы, торговый центр: по диагоналям его располагались четыре павильона, а в центре - просторный главный корпус с лоджиями, аркадами и башней с часами. Эта квадратная в плане башня - единственная из всего ансамбля Старого базара "дожила" до послевоенного времени и неожиданно разрушилась в 1958 году.

Греческий и Старый базары были "нанизаны" на нить Александровского (ныне - Мира) проспекта, который заканчивался обширной Привозной площадью. Поначалу она использовалась лишь для складирования привезенных товаров, а позже половина площади превратилась в рынок для оптовой, а со временем и розничной торговли - рынок "Привоз", не без перипетий сохранивший свое название и сегодня.

В 1913 году по проекту архитектора Ф. П. Нестурха на "Привозе" построили специальный Фруктовый пассаж, состоящий из четырех двухэтажных корпусов, соединенных арками с коваными воротами, на столбах которых установлены литые чугунные вазы с фруктами. Корпуса расположены попарно двумя рядами, между которыми длинный и достаточно широкий двор, в отличие от классического пассажа не перекрытый остекленной кровлей. Под каждым корпусом во всю ,его длину устроены подвалы, а на первых этажах - анфилада из десяти торговых помещений, в настоящее время значительно-перестроенных. В годы строительства и много позже Фруктовый пассаж был самым значительным сооружением "Привоза".

А вокруг пассажа толпились лотки, будки, рундуки, лавки. В одну из них Исаак Бабель "привел" старого биндюжника Грача из рассказа "Отец", наивно вознамерившегося было выдать дочь за сына богатого бакалейщика: "Грач выслушал до конца свою дочь, он надел парусовую бурку и на следующий день отправился в гости к бакалейщику Каплуну на Привозную площадь. Над лавкой Каплуна блестела золотая вывеска. Это была первая лавка на Привозной площади. В ней пахло многими морями и прекрасными жизнями, неизвестными нам... Хозяйский сын стоял за стойкой; на стойке этой были поставлены маслины, пришедшие из Греции, марсельское масло, кофе в зернах, лиссабонская малага, сардины фирмы "Филипп и Кано" и кайенский перец".

Детские свои впечатления даже не от самого "Привоза", а лишь от разговоров о нем, воспроизводит Лев Славин в "Предвестии истины": "Вайль подмигнул мне. Мы дружили... Он держал на Привозе рундук. Я не знал, что такое "рундук". Мне казалось, что это, вероятно, нечто вроде сундука, набитого всякой всячиной. Должно быть, воображал я, раскрытый рундук стоит на обочине тротуара, и тощий... Саша Вайль и его толстая низенькая жена Настя торгуют поношенным платьем и надтреснутой посудой".

На рынке же лирический герой стихотворения Багрицко-го "Встреча" сталкивается с неутомимым весельчаком Ламме Гудзаком, верным спутником так любимого поэтом мужественного Тиля Уленшпигеля:

И в этот день в Одессе на базаре
Я заблудился в грудах помидоров,
Я средь арбузов не нашел дороги,
Черешни завели меня в тупик...
...Оглядываюсь - это он, конечно,
Мой старый друг, мой Ламме, мой товарищ,
Он здесь, он выведет меня отсюда
К моим давно потерянным друзьям!
...Мы переходим рыночную площадь,
Мы огибаем рыбные ряды...

Как утверждал Валентин Катаев в повести "Белеет парус одинокий", "из всех торговок Привоза наиболее резкими, крикливыми голосами славились торговки рыбного ряда". Кстати, в связи с прямо-таки оскудением моря страницы повести, посвященные рыбному ряду одесского рынка "Привез" начала века, представляются уже не только классическим описанием рыбных богатств, но популярным и, увы, ретроспективным экскурсом в ихтиологию Северного Причерноморья:

- Раки! Раки! Раки! Раки!
- Камбала! Камбала! Камбала!
- Скумбрия живая! Скумбрия, скумбрия!
- Барбунька! Барбунька!
- Мидии! Мидии! Мидии! Мидии! Мидии!
- Бычки! Бычки! Бычки!

И среди этой гомонящей толпы, кричащих торговок, привередливых покупательниц, красоты и совершенства даров Черного моря разыгрывается драма нищего рыбацкого внука Гаврика. Дедушка послал его на "Привоз" с очередным уловом, который он должен отдать матерой рыночной торговке мадам Стороженко, чтобы выручить жалкие гроши, так нужные им сегодня для покупки хлеба для себя и мяса для наживки: "- Для ровного счета две с половиной сотни,- сказала торговка, закрывая корзинку рогожкой. - Забирай садок. До свидания. Скажешь деду, что с него еще остается восемьдесят копеек. Чтобы помнил... - Мальчик остолбенел. Он хотел что-то сказать, но горло сжалось. А торговка уже кричала, не обращая на него ни малейшего внимания: - Камбала, камбала, камбала! Бычки, бычки, бычки!".

То были его первые уроки классового сознания, преподнесенные ему миром торгашей жарким одесским летом 1905 года, вскоре после потемкинских событий. И Гаврик вспомнит об этом в ночь победного январского восстания 1918 года, проезжая в только что реквизированном штабном автомобиле мимо "Привоза". "...Автомобиль проехал вдоль пустынного в этот поздний час... базара, мимо крытых павильонов мясников, мимо рыбных рядов, даже и сейчас на всю площадь воняющих рыбой, - пишет Катаев в романе "Зимний ветер". - Гаврик... засмеялся. Именно здесь он когда-то продавал бычки мадам Стороженко".

На "Привоз" периода гражданской войны переносит читателя повесть Л. Ленского "Школа ненависти": "За пустующим зданием Фруктового пассажа беспорядочные ряды крестьянских подвод. С раннего утра мы с Таней блуждаем по базару. У Тани в руках корзина для провизии. На дне корзины сложены пачки листовок... и мы должны распространить их среди приехавших на базар крестьян.. На повозке, рядом с кувшинами с молоком, солидно восседает пожилой крестьянин... Крестьянин всецело поглощен слишком требовательной покупательницей. Я только этого и ждал. Осмотревшись по сторонам, незаметно вынимаю из корзины пачку листовок и быстро засовываю их под сено".

После гражданской войны, с введением новой экономической политики, "Привоз", являвшийся, как и любой рынок, своего рода барометром экономического положения, постепенно приобретал пестрые черты изобилия, яркости, многообразия. А живописные дары южной природы, колоритный говор, экспансивные манеры равно продавцов и покупателей, все это, не всегда отмечаемое привычным ухом и глазом одессита, было и остается привлекательным для всех приезжих.

Легко и весело вспоминалось Сергею Бондарину знакомство с молодыми, как и он тогда, комсомольскими поэтами: "Первый приезд в Одессу Михаила Светлова и Михаила Голодного для одесской литературной молодежи стал праздничным событием. Обоих уже знали и любили... Мы старались не расставаться. Москвичей в Одессе многое интересовало: одесский Привоз - базар, рынок, на который съезжались крестьяне пригородных районов. Новая экономическая политика Советской власти, замена продразверстки продналогом к тому времени давали свои ощутимые плоды. Базары приобретали утраченный было вид... Веселый шум, певучий украинский говор, бойкие базарные выкрики". Автор рассказа "Воспоминания не безмолвны" свободно оперирует такими понятиями, как продразверстка, продналог, новая экономическая политика, которые ему были знакомы в первую очередь не из газет или плакатов ЮгРОСТА: в 1922 году Бондарин не раз уезжал из своего дома на Новосельской, 67, кв. 16 в далекие и небезопасные поездки, состоя помощником, а потом и комендантом маршрутных продовольственных поездов Опродкомгуба. Да и крестьянские дела он знал, что называется, из первых рук, так как служил одно время в Губземотделе землемером-практикантом. Характерно, что, сообщая эти сведения о себе в анкете 1922 года, на обязательный тогда вопрос "состоите или состояли ли членом политической или общественной организации" он ответил: "Состою членом Всеукраинского союза писателей и поэтов".

Десятилетия, пролетевшие со времени описанных событий, не могли, естественно, не изменить и старый рынок. Реконструируются прилегающие к нему улицы, сносятся ветхие дома, памятные многим и "видевшие" многое. О грусти расставания со старым домом написал в стихотворении "Баллада о покидаемом доме" Всевблод Азаров:

Приземистый дом за Привозом,
Совсем неказистый на вид.
Испытан жарой, и морозом,
Сто лет или больше стоит...
...Был к сносу их дом предназначен,
Уже накрененный слегка.
Жильцы, разъезжаясь, не плачут,
Хоть жалко, видать, старика.
Звучит коридорами эхо
От шорохов прожитых дней...

Помолодел и "Привоз": добротные каменные корпуса, легкие металлические навесы, четкого рисунка решетка ограды... И в этот новый рынок вполне вписывается отреставрированный Фруктовый пассаж - пример того, как старая архитектура может уживаться с нынешней, только подчеркивая достоинства каждой.