На Пушкинской, 11. ЮгРОСТА. Часть 2.
Но если Валентин Катаев и Юрий Олеша тогда, по сути, впервые соприкоснулись с журналистикой и агитационной работой, то за плечами Эдуарда Багрицкого была работа в одесском отделении Петроградского телеграфного агентства на улице Нежинской , 36, а весной 1919 года, перед приходом в БУП - служба в политотделе Особого партизанского отряда имени ВЦИК.

Одесское отделение БУП прекратило свою деятельность в августе 1919 года, когда город заняли белогвардейцы. Не мудрствуя лукаво, они разместили на Пушкинской, 11 отделение Освага (Осведомительного агентства), которое не преминул вспомнить А. Н. Толстой на страницах повести «Похождения Невзорова, или Ибикус».

Впоследствии осваговцы вместе с деникинскими частями оказались в Константинополе, где их острым взглядом поэта и разглядел в эмигрантском столпотворении Дон Аминадо (А. П. Шполянский):

Поляки в адских аксельбантах,
И итальянский берсальер...
И кучка русских с бывшим флагом -
И незатейливым Освагом...

После освобождения Одессы, как написал Валентин Катаев в книге . «Алмазный мой венец», «в помещении деникинского Освага возникло новое советское учреждение Одукроста, то есть Одесское бюро украинского отделения Российского телеграфного агентства, с его агитотделом, выпускавшим листовки, военные сводки, стенные газеты и плакаты, тут же изготовлявшиеся на больших картонных и фанерных листах, написанные клеевыми красками. На плакатах под картинками помещались агитстихи нашего сочинения».

Воспоминания Валентина Катаева дополняет незавершенная пьеса Эдуарда Багрицкого, которую он писал, вероятно, в 1930 году: «Провинциальная РОСТА. Стены увешаны плакатами. Сверхъестественные красноармейцы, протыкающие шароподобных буржуев в смокингах и цилиндрах. Художники в сияющих всеми цветами радуги блузах. Два поэта: один в обмотках, другой в кавалерийских сапогах, у обоих на голове фески» .

Эта ремарка списана, можно сказать, с натуры: автор, как вспоминали современники, носил солдатские ботинки с обмотками, а у Катаева была, по его словам, «красивая турецкая феска с черной кистью, полученная... по ордеру вместо шапки».

Поизносившиеся одесситы щеголяли тогда в разнообразных и случайных одеждах - от сандалий на деревянной подошве, именовавшихся стуколками, до французских шинелей. Но головной убор Катаева, видимо, был столь необычен, что его запомнил, как это видно из повести «Время больших ожиданий», и Константин Паустовский: «На эстраде... краснела феска Валентина Катаева».